Введение
«Антиэкстремистское» десятилетие
В последние годы борьба с экстремизмом занимает всё более заметное место на политико-правовой «повестке дня» российского государства и общества, причем данная проблема привлекает к себе внимание не только прокуратуры и судей, но и высшего руководства страны. Выступая 23 мая 2011 года на совещании с участием руководителей правоохранительных и силовых ведомств, полномочных представителей президента в федеральных округах и ряда глав субъектов Федерации, Д.А. Медведев отметил: «Не буду еще раз повторять, сколь опасен экстремизм для нашей многонациональной и многоконфессиональной страны. Для снижения уровня этой угрозы в последнее время был предпринят целый ряд действий, в соответствии с моими поручениями реализуется план противодействия экстремизму на период с 2010 по 2012 годы. … Особую тревогу вызывает рост экстремизма в молодежной среде, потому что это наиболее опасные проявления экстремизма и, к сожалению, это связано с нашим будущим» .
Д.А. Медведев выразил мнение о том, что «делая акцент на превентивных мерах, нужно умело использовать все предусмотренные законом полномочия, естественно, жестко пресекая любые явления экстремизма. И это уже прямая задача правоохранительных структур. … Безнаказанными такого рода преступления оставлять нельзя. Они должны порождать юридическую ответственность». Значимость задачи противодействия экстремизму в системе приоритетов органов государственной власти нашла свое выражение в почти двух десятках федеральных законах, а также многочисленных указах президента и нормативных актах различных ведомств, принятых, начиная с 2001 года.
Сегодня трудно в это поверить, но факт остается фактом: каков бы ни был накал общественных страстей в разные периоды правления Бориса Ельцина, в 1990-е годы «антиэкстремистского» законодательства в России не было. Президент Б.Н. Ельцин издал, правда, три указа: №310 от 23 марта 1995 г. «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации»; №1143 от 27 октября 1997 г. «О Комиссии при президенте Российской Федерации по противодействию политическому экстремизму»; и №1521 от 14 ноября 1999 г. «Об утверждении состава Комиссии при президенте Российской Федерации по противодействию политическому экстремизму», но ни одного федерального закона в данной сфере принято не было, и ни в одном федеральном законе понятие «экстремизм» не упоминалось.
Впервые понятие «экстремизм» в российском праве в качестве юридического термина возникло в связи с подписанием 15 июня 2001 года конвенции Шанхайской организации сотрудничества, озаглавленной «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом». Конвенцию эту подписали шесть стран: кроме России и Китая, четыре постсоветские страны Центральной Азии: Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан – прямо скажем, ни одна из высоких договаривающихся сторон не входит в число государств, которые принято считать демократическими. В самом тексте Конвенции слово «экстремизм» фигурирует четыре раза: трижды – в преамбуле, причем во всех трех случаях в словосочетании «терроризм, сепаратизм и экстремизм», а один раз в п. 1.3 статьи 1, где дано юридическое определение этого социального явления. В Шанхайской декларации в качестве «экстремистских» были охарактеризованы исключительно насильственные действия, направленные против существующего конституционного строя, политического режима или общественной безопасности.
С тех пор прошло десять лет. За этот период в Киргизии произошло два государственных переворота (в 2005 и 2010 годах), в остальных же пяти странах, и в том числе, в России у власти остались те же силы, представители которых подписывали Шанхайскую декларацию. Шансы на переворот и насильственный захват власти кем бы то ни было в России, и без того не бывшие высокими, с тех пор снизились едва ли не до нуля. За эти десять лет власти установили полный контроль над всеми федеральными телеканалами; отменили выборы глав регионов, введя процедуру их назначения президентом из Москвы; изгнали из парламентской политики обе представленные в Госдуме в 2001 году либеральные партии – Союз правых сил и «Яблоко» и т.д. Удивительным образом, однако, чем больше государственная власть подминала под себя политическую оппозицию и гражданское общество, тем больше и чаще говорилось об опасностях, сопряженных с «экстремизмом».
27 июня 2002 года Государственной думой были приняты Федеральный закон №114 «О противодействии экстремистской деятельности» и Федеральный закон №112 «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “О противодействии экстремистской деятельности”», в которые с тех пор были внесены многочисленные дополнения. 6 июля 2007 года Госдумой был принят еще один закон, посвященный этой теме – Федеральный закон №211 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершением государственного управления в области противодействия экстремизму». Определение «экстремизма» становилось все шире и шире, как и круг потенциальных «экстремистов». Высшая аттестационная комиссия утвердила десятки диссертаций юристов, социологов, психологов, философов, впрягшихся в колесницу государственного «антиэкстремизма». В Академии управления МВД России в Москве в 2010 году была защищена диссертация, озаглавленная «Конституционно-правовые основы деятельности органов внутренних дел России по ограничению основных прав и свобод человека и гражданина в условиях противодействия экстремизму». Здесь уже вещи названы своими именами: так называемое противодействие «экстремизму» нужно властям как предлог для «ограничения основных прав и свобод человека и гражданина». Ну, для достижения такой в высшей степени важной цели ни в коем случае нельзя искоренить «экстремизм»: чем же тогда власти и обслуживающие их научные работники будут обосновывать «ограничения основных прав и свобод человека и гражданина»?! «Экстремизм» жизненно необходим властям для их выживания, а поскольку именно они имеют монополию на законодательное формулирование того, что будет именоваться «экстремизмом», то можно не сомневаться, что проблема эта никуда не исчезнет; напротив, год от года маховик «противодействия экстремизму» набирает обороты.
В политологии хорошо известно, что те, кто пишут законы о выборах, фактически пишут и все остальные законы, и эту максиму уместно вспомнить, размышляя об «экстремизме». С социологической точки зрения понятие «экстремизм» лишено всякого содержательного смысла, ибо «края» общественной полемики определяются всегда теми, кто сами от краев стоят достаточно далеко, чтобы диктовать остальным правила игры. Стигматизация своих противников в качестве «экстремистов» нужна правящим кругам исключительно для того, чтобы развязать себе руки в борьбе с ними, во имя сохранения своего ультимативно правящего положения. Поэтому эта книга не только и не столько об экстремизме, сколько о том, как правящий режим чем дальше, тем больше превращает в «экстремистов» все большую часть мыслящего населения страны.
Согласно российскому законодательству, преступлениями экстремистской направленности являются нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина (статья 136 УК РФ), в том числе дискриминация по принадлежности к социальной группе или общественной организации, воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий (статья 141), воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповедания (статья 148), воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них (статья 149). Как справедливо отметил Олег Васильев, очевидно, что подобных действий, совершаемых российскими властями, в сотни раз больше, нежели всех остальных преступлений «экстремистской» направленности вместе взятых, совершаемых кем бы то ни было . Однако за экстремизм власти судят кого угодно, о чем достаточно подробно рассказывается во второй части настоящей книги, только не самих себя…
Репрессивная антиэкстремистская кампания широко пошла по стране. В регионах прошли конференции «Актуальные вопросы исследования и профилактики экстремизма» (Санкт-Петербург, 2004), «Актуальные проблемы противодействия религиозно-политическому экстремизму (Махачкала, 2007), «Экстремизм как социально-философское явление» (Орел, 2008), «Актуальные проблемы противодействия национальному и политическому экстремизму (Махачкала, 2008), «Противодействие молодежному экстремизму» (Омск, 2008), «Актуальные проблемы предупреждения экстремизма в молодежной среде» (Ульяновск, 2009), «Экстремизм как философская проблема» (Новосибирск, 2010), «Правовые основы противодействия экстремистской деятельности» (Тюмень, 2011); были изданы книги «Молодежный экстремизм» (Москва, 2005), «Преступления экстремистского характера» (Санкт-Петербург, 2006), «Политический экстремизм молодежи в постсоветский период» (Тверь, 2006), «Политический экстремизм: особенности эволюции при переходе от индустриального общества к информационному» (Волгоград, 2007), «Антигосударственный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические аспекты» (Москва, 2008), «Экстремизм: паттерны и формы» (Москва, 2009), «От экстремизма к толерантности: этические и социокультурные аспекты» (Новосибирск, 2010), «Экстремизм и его причины» (Москва, 2010), «Профилактика (предупреждение) экстремизма и терроризма» (Москва, 2010), «Квалификация преступлений экстремистской направленности» (Москва, 2011) и многие другие… «Экстремизмоведение» стало одной из центральных тем в общественных и юридических науках России, хотя его научная значимость сравнима лишь с лысенковской биологией. Конференциями и книгами дело, понятно, не ограничилось. Директора средних школ (в частности, в мирной и спокойной Владимирской области) стали издавать приказы «О назначении должностных лиц, ответственных за проведение мероприятий по противодействию терроризму и экстремизму», были проведены (например, в Белгороде) областные конкурсы работ по теме «Противодействие экстремизму в молодежной среде и обеспечение духовной безопасности молодежи», в одних городах (например, в Красногорске Московской области) стали принимать «Ведомственную целевую программу по профилактике и противодействию терроризму и экстремизму», а в других (например, в Балтийске Калининградской области) стали создаваться «межведомственные комиссии по противодействию терроризму и экстремизму», и так далее…
«Экстремизм», однако, если верить В.В. Путину, достиг поистине исполинских масштабов, несмотря на десятилетие усиленной борьбы с ним. «Сегодняшний экстремизм претендует на то, чтобы в конечном итоге, если не будет встречать сопротивления, привести мир на грань катастрофы», – отметил В.В. Путин 24 марта 2011 года . И это при том, что из общего числа ежегодно регистрируемых в России преступлений (около 3 миллионов) в 2008 по всем «экстремистским» статьям УК их было всего зафиксировано 460, в 2009 – 548, в 2010 – 656 ; иными словами, лишь около двух сотых процента от общего числа!
Апофеозом этой «антиэкстремистской» истерии стал указ «О Межведомственной комиссии по противодействию экстремизму в Российской Федерации», подписанный Дмитрием Медведевым 29 июля 2011 года . В Комиссию были включены шестнадцать человек, среди которых министры культуры, образования и науки, регионального развития и другие. Однако указом президента был образован и президиум Межведомственной комиссии в составе шести человек, в который вошли только «силовики»: министры внутренних дел и юстиции, директор Федеральной службы безопасности и директор Службы внешней разведки, председатель Следственного комитета и заместитель секретаря Совета безопасности. Значимость новой Комиссии подчеркивают два положения президентского Указа: во-первых, «присутствие на заседании Межведомственной комиссии ее членов обязательно»; во-вторых, «члены Межведомственной комиссии не вправе делегировать свои полномочия иным лицам», даже собственным многочисленным заместителям. Руководители всех важнейших силовых структур страны «не реже одного раза в квартал» будут собираться вместе лично, чтобы «поставить заслон» «экстремизму». Как легко догадаться, перед Комиссией не поставлено никаких определенных во времени задач, что могло бы предусматривать возможность завершения ею своей работы; у этой кампании было начало, но власти пока не планируют ее конец. Никому не пришло в голову задать вопрос, откуда такая уверенность в том, что проблема «экстремизма» не будет, так или иначе, решена или не рассосется сама собой…
Собственно, вопросу о том, как власти изобрели проблему «экстремизма», а затем превратили борьбу с ней в свой основной идейно-политический проект, и посвящено настоящее исследование, акцент в котором сделан на анализе растущего на глазах, как снежный ком, «антиэкстремистского» законодательства. Различные направления правоприменительной практики, вопиющий антиправовой характер которой заставил в июне 2011 года Пленум Верховного суда страны выступить со специальными разъяснениями по этому вопросу , анализируются во второй части настоящей книги. Представляется, однако, что проблема не только и не столько в злоупотреблении правоприменением в тех или иных мировых, районных и областных судах и не в излишнем служебном рвении тех или иных сотрудников правоохранительных и карательных органов; проблема в самой системе «антиэкстремистского» законодательства, выросшей практически из ниоткуда в последние десять лет, лишенной внятной интеллектуальной базы и конкретного предметного содержания. Служащие силовых структур потому затрудняются провести черту между правонарушителями, с одной стороны, и мыслящими гражданами, имеющими активную гражданскую позицию, с другой, что эта черта максимально размыта в действующем законодательстве. «Экстремисты» де-факто заняли социально-политическую нишу «врагов народа»; никто толком не знает, кто они, как выглядят и чего хотят, но все едины в том, что они «не пройдут».

***

Этот труд тематически продолжает книгу «Полиция мыслей: власть, эксперты и борьба с экстремизмом в современной России» , и работа над ней началась в июле 2011 года – почти сразу же после того, как была закончена предыдущая. Импульсом к этой работе стали вопросы, советы и ободряющая поддержка Марины Литвинович, который автор выражает самую искреннюю благодарность. Кроме того, автор признателен правозащитникам и гражданским активистам Александру Верховскому, Науму Ниму и особенно своему давнему другу и соратнику Олегу Васильеву, в беседах и переписке с которыми оформились многие положения текста книги, а также Андрею Кожевникову за неизменно исключительно доброе отношение и важные юридические консультации. Я очень признателен самобытным мыслителям Алексею Пензину и Илье Будрайтскису, размышления которых, подготовленные к печати специально для настоящего издания, открывают и закрывают книгу, придавая политико-правовому анализу необходимую социально-философскую перспективу. Эта книга не была бы издана, если бы не доброжелательная поддержка яркого поэта и гражданского активиста Кирилла Медведева, которому я неимоверно признателен.
Отдельные фрагменты книги публиковались в журналах «Досье на цензуру/Неволя» и «Вестник Московского государственного гуманитарного университета. История и политология», а также в газете «Троицкий вариант. Наука». Хочется верить, что и первое полное книжное издание найдет своего неравнодушного читателя.

Алек Д. Эпштейн
30 апреля 2012 года