Виктор Шендерович: Мой гость сегодня в студии Радио Свобода в Москве — Юрий Федорович Карякин. Писатель, литературовед, публицист — так написано в справке в интернете. Добрый вечер, Юрий Федорович. В вашем случае литературовед — слово маловатое. Както так вы запомнились большой публике, широкой, которая не читала ваших работ по Достоевскому, вы запомнились отчаянным выкриком «Россия, одумайся, ты одурела?!» в декабре 1993 года по поводу довольно серьезной победы Жириновского.
(Карякин поправляет: Зюганова и Жириновского.)
Да, такой дуплет был славный. Собственно говоря, этим цугом нас везут, по большому счету, до сегодняшнего времени, где­то между пыльным обкомом и госбезопасностью. Мы так этим цугом и движемся. Прошло двенадцать лет. А тогда искренность вашего восклицания навела на мысль, что для вас произошло что­то новое.
Юрий Карякин: Одновременно и новое, и старое. Когда я увидел их, Зюганова с Жириновским, целующимися, их, всегда ненавидевших друг друга, а в тот момент они были «близнецыбратья», — меня какаято сила подняла.
Я пошел к микрофону, тогда ведь шла прямая трансляция, и попросил слова. Шел и еще не знал, чту скажу, были только чувства. Но потом вдруг вспомнил Мераба Мамардашвили, с которым учились вместе, работали, дружны были. Так вот, вспомнил, как он незадолго перед смертью сказал: «Если мой народ изберет Гамсахурдиа, я буду против моего народа». И я шел с мыслью напомнить об этом и перевести на свой язык или повторить эти слова. Я их так перевел. Только слова мои всегда вырываются из контекста. Я сказал дословно так: можете вы представить себе, что Солженицын голосует за этих? Или Сахаров? Или Аверинцев?
Россия ведь самая предупрежденная страна. Она предупреждалась и Пушкиным насчет «бунта бессмысленного и беспощадного», и Достоевским с «Бесами», и накануне «серебряного» десятилетия, которое ожидало этих жутких великих потрясений, — помните, у Блока? И вот Россия снова голосует за этих. Это горе.
Виктор Шендерович: Если говорить о социализме и всем том, что за этим следует, XX век дал вовсе не умо­зрительные примеры. Можно понять, почему лучшие люди России в XIX веке шли в народовольцы и призывали к революции. Но зная, через что прошла Россия под наименованием Советский Союз, можно было уже научиться и без всякого интеллекта, просто на собст­венной шкуре. Почему же не научились?
Юрий Карякин: У Гегеля есть фраза: «История учит одному — что ее уроки ничему не учат». Это Гегель в предисловии к «Философии истории».
Виктор Шендерович: А мы, Юрий Федорович, диалектику учили не по Гегелю.
Юрий Карякин: Но тут даже Гегель, осмелюсь сказать, не совсем точен. Задумаемся, как передается опыт от поколения к поколению. Хорошо передаются технические, математические знания. Теорему Пифагора мож­но передать безо всяких личностных усилий, кроме банально интеллектуальных. Но опыт, затрагивающий проблемы нравственности, духовности, социальности, может быть нажит только личным путем и не иначе. Вы можете читать книги о любви, но вы не научитесь любить даже по «Страданиям молодого Вертера», пока сами не влюбитесь, не поймете. Эти знания передаются только личностно.
Почему многие наши старики так цепляются за коммунизм? Потому что нужно иметь огромное мужество поглядеть правде в глаза — это трудно, это дьявольски трудно. Что, жизнь зря прожита, что ли?
Но вот вопрос: почему юные идут в коммунисты? Юнцы не обладают никаким опытом, Октябрьская революция для них — это древняя история.
Виктор Шендерович: Вы знаете, я сам внук восемнадцатилетней девушки, которая боролась с буржуями. И была уверена, что делает правое, благое дело. Эти люди были все­таки абсолютно искренни. А те молодые, что сидят на шашлычках у Путина в Завидово, те, кому кремлевские официанты накрахмаленные подают рыбку, эти люди, я не думаю, что они на что­то пойдут ради какой бы то ни было идеологии.
Юрий Карякин: Вы правы совершенно. Я как раз хотел сказать, что наше поколение испытало потрясение, когда начали возвращаться люди из лагерей. Как говорила Ахматова: та Россия, которая сажала, встретилась с той Россией, которую посадили. Этой встречи, реально переживаемой, у нынешних юнцов не было. А из литературы опыта не получишь.