ЗАБОТА О СПЕЦСЛУЖБАХ

ВЫСОКИЕ ДОЛЖНОСТИ ДЛЯ ХОРОШИХ ДРУЗЕЙ

ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ СОТРУДНИКОВ КГБ восприняли падение Советского Союза как личный крах. Подавляющее число офицеров госбезопасности пошли работать в органы вовсе не потому, что верили в коммунистические идеалы или были авантюристами по натуре – их привлекала стабильная, хорошо оплачиваемая работа, пенсия, медицинское обслуживание и возможность получить квартиру. Существовали целые династии сотрудников КГБ, насчитывающие несколько поколений. Сотрудники этой огромной организации жили в мире знакомств и связей внутри спецслужбы, осваивались в ее иерархической структуре и внутри цитадели на Лубянке чувствовали себя надежно защищенными от внешнего мира. Внутрикорпоративная культура ведомства налагала значительные ограничения на контакты с посторонними. В 1991 году многие офицеры КГБ оплакивали кончину Советского Союза, потому что большинство не имели представления, как жить в новых условиях. Больше всего они боялись потерять свои зарплаты, места в привилегированных поликлиниках и пенсии – все, что так долго обеспечивало им государство. На заре новой эпохи бывшие офицеры КГБ в смятении наблюдали за становлением рыночной экономики. Кое-кто из ветеранов КГБ сумел найти применение своим навыкам, которые оказались небесполезными в условиях дикого капитализма. Во времена, когда деловые споры разрешались стрельбой на улице, самым большим спросом отставники госбезопасности пользовались у частных охранных агентств. Особенно это касалось спецназовцев элитного подразделения «Альфа», боевое мастерство которых не вызывало сомнений. Большой спрос был и на специалистов по слежке и перехвату, крайне полезных в промышленном шпионаже. Частные охранные агентства, структура которых копировала устройство КГБ, только в меньших масштабах, очень ценили бывших генералов и полковников. Ну а тем, кто все же остался в органах, не позволили уйти либо патриотические чувства, либо страх перемен, либо и то, и другое одновременно. Впрочем, вскоре для них тоже нашлось дело. У чекистов, обученных охранять интересы государства, появилась возможность зарабатывать на охране олигархов. Последние отлично понимали, что пользоваться услугами спецслужб куда дешевле, чем содержать собственную службу безопасности. При этом олигархи, нанимавшие офицеров, зачастую были заинтересованы в их связях, информированности и причастности к спецслужбам ничуть не меньше, чем собственно в охранных навыках. Многие бизнесмены считали, что выгоднее платить за прослушивание телефонных переговоров конкурентов офицерам ФСБ и МВД, чем поручать это своим охранникам. Тем же, кто остался верен государственной службе, нелегко было справиться с завистью при виде бывших коллег, паркующих свои роскошные иномарки. Честные офицеры были вынуждены исполнять приказы продажных генералов, что не могло не сказаться на моральном климате ФСБ. Офицеры, оставшиеся на службе, стали апатичными и пассивными, к своим обязанностям относились формально. (Известны случаи, когда сотрудники ФСБ, вместо того, чтобы вербовать агентов, просто просили студентов, друзей своих детей, заполнить необходимые анкеты. За это им предлагалось бесплатное обучение английскому языку на курсах ФСБ.) Видя это, руководители ФСБ сделали все возможное для того, чтобы вернуть Следственное управление, распущенное в 1993 году. В 1995 году их усилия увенчались успехом: Федеральная служба безопасности получила право вести расследования, в том числе и по экономическим статьям Уголовного кодекса, объединив таким образом функции спецслужбы и правоохранительного органа. В результате возможности коррумпированных офицеров значительно расширились: они получили доступ к участию в бизнес-конфликтах. Единственным действенным средством от коррупции, разъедавшей спецслужбу, разочаровавшимся офицерам ФСБ представлялся тотальный репрессивный контроль со стороны государства. Капитанам и майорам казалась исключительно привлекательной китайская модель: развитие рыночного капитализма под неусыпным политическим контролем со стороны авторитарного государства. В конце 1990-х годов эти офицеры приветствовали назначение Путина на пост руководителя спецслужб, рассчитывая, что этот человек сможет навести порядок. К тому моменту раздражение против олигархов, многие из которых были евреями, ощущалось исключительно остро. (При Ельцине речи о «жидах», которые «продали Россию», стали привычными в коридорах Лубянки. Диктовались они, конечно, чувством бессильного страха перед нуворишами, легко манипулировавшими президентом и представлявшимися виновными во всех бедах страны.) Оставшиеся в спецслужбах сотрудники возлагали ответственность за растущую коррупцию генералитета на демократов начала 1990-х, раздробивших КГБ и ослабивших службу безопасности и Россию в целом. Лубянка считала этих людей, многие из которых были связаны с советским диссидентским движением, марионетками в руках западных спецслужб, выполнявшими планы Запада по уничтожению российской державы. Все эти люди отличались провинциальными и узковедомственными взглядами – именно они и сформировали мировоззрение органов госбезопасности. ФСБ состоит из двух неравных частей: центральный аппарат, численность персонала которого никогда не превышала нескольких тысяч человек, и региональных подразделений, где работают десятки тысяч сотрудников. Перемены в основном затронули центральный аппарат, в то время как региональные управления не менялись десятилетиями. Сегодня именно они и являются питательной средой для распространения провинциальных умонастроений. В то же время региональные управления являются источником, откуда центральный аппарат черпает кадры, а вместе с ними и провинциальные и не отвечающие современным вызовам представления о жизни. Множество офицеров попало на Лубянку из регионов, так и не избавившись от своей ограниченности. Русская Православная Церковь тоже внесла свой вклад в развитие ксенофобии в ФСБ. В последнее десятилетие ФСБ и РПЦ сближались все больше. В декабре 2002 года неподалеку от Лубянской площади, по соседству с зданием ФСБ, был восстановлен и открыт храм Св. Софии, Премудрости Господней. Освятил его лично патриарх Алексий II, и на церемонии присутствовал тогдашний директор ФСБ Николай Патрушев. Несмотря на преследования со стороны советского КГБ, Русская Православная Церковь всегда была тесно связана с государством. До революции Церковь де-факто возглавлялась царем, русское православие культивировало доктрину «Москва – третий Рим» и настаивало на самобытности России. По мнению церкви, Россия окружена бесчисленными врагами, с которыми и должна сражаться ФСБ, кроме того, РПЦ всегда опасалась католической экспансии, а ФСБ помогала ей защищаться от прозелитизма. В 2002 году ФСБ выдворила из России пятерых католических священников, обвинив некоторых из них в шпионаже. Церковь в ответ благословляла спецслужбы на борьбу с врагами государства. В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ сотрудники КГБ представляли собой элиту. Но когда СССР прекратил свое существование, и Россия окунулась в реальность нового капитализма, лишь очень немногие из офицеров КГБ заявили о себе как успешные бизнесмены. Их очень быстро обошли более молодые и активные олигархи. Ветеранам КГБ пришлось довольствоваться вторыми и третьими ролями: они возглавили службы безопасности в бизнес-империях. Путин дал поколению ветеранов госбезопасности шанс вернуться в высшие эшелоны власти. Они вновь проникли повсюду: на телевидение и в университеты, в банки и в министерства. Но для того чтобы опознать их, не стоит искать людей в погонах. Переодевшись в строгие деловые костюмы, они пришли во власть: сегодня власть использует их как агентов, завтра они сами внедряют своих людей. «Бывших чекистов не бывает» – эта поговорка отражает реальное положение вещей. Многие офицеры, формально вышедшие в отставку, были внедрены как действующие агенты в бизнес, СМИ и общественные организации, оставаясь при этом подотчетными ФСБ. Для подобных случаев был даже изобретен специальный эвфемизм – «офицер ДР», то есть «офицер действующего резерва». Этот термин имеет долгую историю: введенный в оборот в 1920-е годы, он использовался до 1990-х. В 1998 году «офицеров ДР» переименовали в «офицеров АПС» (АПС – аппарат прикомандированных сотрудников), но суть осталась той же. Статус агента действующего резерва (ДР) считается государственной тайной, разглашать которую запрещено законом. Вся эта армия тайных сотрудников ФСБ не желает отождествлять себя с остальным обществом. Часто они ведут оперативную работу в организациях, к которым их прикомандировали: вербуют агентуру и пишут отчеты своему руководству. Точное число офицеров, работающих в действующем резерве, определить сложно, скорее всего счет идет на тысячи. Один из самых впечатляющих примеров – назначение офицера ФСБ на высокий пост в крупнейшей телевизионной корпорации. В июне 2002 года бывший пресс-секретарь ФСБ генерал Александр Зданович, служивший в военной контрразведке и занимавший должность главного историка ФСБ, был назначен заместителем директора Всероссийской государственной телерадиокомпании, (ВГТРК), которой принадлежит канал «Россия», считающийся главным официальным телевизионным каналом страны10. Поначалу декларировалось, что Зданович отвечает лишь за безопасность компании, однако со временем стало ясно, что его полномочия куда шире. Когда в октябре 2002 года террористы захватили заложников в московском театре на Дубровке во время представления мюзикла «Норд-Ост», Зданович давал указания новостной службе канала, как освещать эти события. Во время спецоперации по освобождению заложников он был официально включен в состав Оперативного штаба, одновременно работая в спецслужбе и контролируя новостные программы. В сентябре 2004-го, когда террористы захватили школу в Беслане в Северной Осетии, авторы этой книги видели Здановича недалеко от школы за пару часов до штурма. Пригласили его именно спецслужбы – несмотря на то, что формально он был сотрудником телевизионного канала. В декабре 2004-го роль Здановича в определении правил, по которым Кремль предписывал телевидению освещать «горячие темы», подтвердил Владимир Путин, подписав указ о вынесении Здановичу благодарности за «активное участие в информационной поддержке президентских выборов в Чечне». В последующие годы Зданович курировал создание телевизионных программ, прославляющих успехи ФСБ. В 2005—2006 годах на экраны вышел сериал «Тайная стража», рассказывающий об агентах ФСБ, ведущих наблюдение на улицах. Фильм шел по Второму каналу, и в его создании принимала участие ФСБ. Все это очень сильно отличалось от того, как телевидение работало в 90-е, когда частный телеканал НТВ выступал против действий властей и бесцензурно передавал в новостных выпусках репортажи с Первой чеченской войны. Теперь же Зданович и компания, Путин и спецслужбы напрямую определяют, что увидят миллионы россиян на своих телеэкранах. Не все офицеры действующего резерва ФСБ занимали столь же высокие посты. Многие сознательно избегали общественного внимания, обладая при этом все же определенной властью. В качестве примера можно привести Михаила, мужчину лет пятидесяти с мягкими манерами и восточными чертами лица, который похож на кого угодно, только не на полковника ФСБ. Татарин по национальности, он поступил на службу в КГБ, будучи очень молодым человеком, из идейных соображений. На раннем этапе карьеры ему было поручено наблюдать за исламистскими движениями в Узбекистане. После развала Советского Союза его перевели в Москву, в Центральный аппарат ФСБ, где его специализация оказалась востребованной в Службе контрразведки. (Именно здесь он начал представляться русским именем Михаил, устав от ксенофобских намеков коллег, хотя его настоящее имя звучит вполне по-татарски.) Он участвовал в Первой чеченской войне, в середине 2000-х годов получил звание полковника и был направлен в правительство Москвы в качестве «офицера действующего резерва», где курировал политику городских властей в отношении мусульман. Михаил занимался такими вопросами, как строительство новой городской мечети или ослабление напряженности между татарской и азербайджанской общинами столицы. В то же время он вел агентурную работу в диаспорах, отслеживая ситуацию, собирал информацию и передавал ее в ФСБ. ПО ПРАВИЛАМ ФСБ, унаследованным еще от КГБ, офицер действующего резерва имеет право только на одну зарплату. Если его зарплата в ФСБ выше, чем жалованье в компании, куда он внедрен, офицеру позволяется оставлять себе разницу. Но если зарплата в ФСБ ниже, он должен вернуть «излишек» спецслужбе. Если человек не хочет этого делать, а большинство как раз так и поступает, он может отказаться от зарплаты в ФСБ. Офицеры действующего резерва оказались сидящими на двух стульях. ФСБ рассчитывала, что агент, направленный на работу в другую компанию, сохранит лояльность своей спецслужбе. Однако в годы бурного развития российского капитализма многие из офицеров активного резерва стали относиться значительно лояльнее к своим процветающим компаниям, нежели к органам. В некоторых случаях они воспринимали компанию как босса, а удостоверение ФСБ в кармане – лишь как залог доступа к ценной информации и нужным людям внутри спецслужбы. Те офицеры, которых прикомандировывали к небольшим компаниям, – в основном майоры и полковники, - как правило, сохраняли лояльность спецслужбе и не отказывались от зарплаты ФСБ, рассчитывая продолжить карьеру в органах. Что же касается генералов ДР, их переманивали друг у друга крупнейшие корпорации и банки, предлагая огромные доходы, и они зачастую быстро забывали о своих относительно скромных генеральских зарплатах. В результате они становились представителями бизнеса внутри ФСБ. Большинству генералов было уже под или за шестьдесят, и они отлично понимали, что скорее всего у них нет будущего в спецслужбах. В результате внутри Лубянки возник скрытый конфликт между разными поколениями офицеров, недовольство молодых офицеров карьерой и доходами старших достигло критической точки. Полковники и майоры начали роптать против политики, работающей исключительно в интересах генералов. Один полковник действующего резерва ФСБ, разговаривавший с авторами этой книги на условиях анонимности, так описал сложившуюся обстановку: «Kамень преткновения – все тот же вопрос о двух зарплатах. Я не должен был афишировать свою принадлежность к ФСБ, поэтому мне приходилось выполнять официальную работу, а затем еще и работу для ФСБ. Встречаться с агентами я был вынужден по ночам. Так с какой стати мне не выплачивают вторую зарплату? [Это правило] было установлено по тайному приказу директора ФСБ, но ведь этот приказ не был должным образом зарегистрирован в Министерстве юстиции, а значит, он не должен считаться вступившим в силу». Никто, пожалуй, не знал о действующем резерве больше чем Путин. В последние годы «холодной войны» Путин, будучи офицером КГБ, служил в Восточной Германии. Вернувшись в 1990 году в Россию, он был зачислен в действующий резерв и прикомандирован к Ленинградскому государственному университету. В следующем году его перевели в штат мэра Ленинграда, известного демократа, Анатолия Собчака, 20 августа 1991 года он уволился из КГБ. Как только Путин стал президентом, сотрудники органов госбезопасности переместились на руководящие посты в бизнесе и правительство. Во многих случаях Путин прямо продвигал назначение на высокие должности людей, служивших в свое время в КГБ или в других спецслужбах. Ряды так называемых силовиков при Путине многократно увеличились. К примеру, Игорь Сечин, служивший в военной разведке, стал заместителем премьер-министра и председателем совета директоров «Роснефти» – гигантской государственной нефтяной компании. Сергей Иванов, бывший сотрудник Управления внешней разведки КГБ, стал заместителем премьер-министра. Бывший агент КГБ Виктор Иванов был назначен заместителем руководителя администрации президента, а затем возглавил службу по контролю за оборотом наркотиков. Владимир Шульц, бывший замдиректора ФСБ, вошел в руководство Российской академии наук. Телекоммуникационный бизнес крупнейшей российской бизнес-империи «Альфа-Групп» возглавил бывший замдиректора Федеральной службы охраны Анатолий Проценко. Владимир Якунин, бывший офицер советской разведки, работавший в Нью-Йорке, стал президентом ОАО РЖД, владельца одной из крупнейших в мире сети железных дорог. Юрий Заостровцев, бывший начальник Службы экономической безопасности ФСБ, был назначен заместителем председателя правления Внешэкономбанка – главного агента государства по обслуживанию государственного долга и управлению пенсионным фондом. Но самой загадочной и невероятной представляется карьера генерала Александра Перелыгина. Он начинал в КГБ: занимался техническим обслуживанием групп наружного наблюдения. В начале 1990-х Перелыгин – заместитель начальника УФСБ по Москве и Московской области. В конце 1990-х – уже советник по безопасности мэра Москвы Юрия Лужкова. Когда генерал уволился из ФСБ (и уволился ли) – неизвестно, но занятно, насколько часто он оказывался на перекрестке интересов силовой политики и бизнеса. Перелыгин много раз посещал Латвию, и в конце концов латыши обвинили его во вмешательстве в их внутреннюю политику; на этом основании в ноябре 2000 года ему было отказано во въездной визе. Позднее он стал крупным игроком московского рынка недвижимости, получив назначение на должность заместителя руководителя Департамента инвестиционных программ строительства правительства Москвы. Фактически он был посредником между спецслужбами и девелоперами в одном из самых деликатных вопросов – при покупке земель, принадлежавших спецслужбам. Это был весьма прибыльный бизнес, поскольку цены на недвижимость в Москве начала 2000-х годов можно сравнить с нью-йоркскими и лондонскими, а российские спецслужбы еще со сталинских времен владели громадными территориями в самом центре города. Меняя один пост на другой, Перелыгин легко и непринужденно перемещался между государством и бизнесом. Позднее, он был назначен заместителем генерального директора ОАО «Норильский никель», крупнейшего в мире производителя никеля и палладия: Перелыгин руководил службой безопасности этого промышленного гиганта. В последние годы его таланты по-прежнему востребованы: он, например, попытался спасти репутацию российских биатлонистов, отстраненных от участия в Олимпийских играх за прием допинга. ПО МЕРЕ ТОГО как спецслужбы новой России осваивали другие виды деятельности, в их рядах росло недовольство. Доводы несогласных были сформулированы в опубликованном 9 октября 2007 года открытом письме Виктора Черкесова, возглавлявшего Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков. Близкий друг Путина, Черкесов, чья жена была совладелицей частного новостного агентства и газеты в Санкт-Петербурге, был в свое время офицером КГБ. В его письме, опубликованном под заголовком «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев», содержался анализ ситуации 1990-х годов, когда Россия упала в бездну хаоса, но была спасена благодаря «чекистскому крюку», за который ей удалось уцепиться. «Кому-то хотелось, чтобы оно ударилось о дно и разбилось вдребезги, – говорит он, – но общество удержалось на этом крюке». Тем не менее, продолжает Черкесов, внутри спецслужб тоже наблюдалась междоусобица. Многие – причем лучшие и умнейшие – сотрудники КГБ покинули эту организацию в поисках лучшей доли. Заместитель самого Черкесова в результате разборки между спецслужбами оказался в тюрьме. В письме Черкесов сокрушается о том, что жестокое соперничество натравливает сотрудников спецслужб друг на друга, и чекистское единство советских времен безвозвратно утеряно. «Уже сейчас эксперты и журналисты говорят о "войне групп" внутри спецслужб», – предупреждает он. – В этой войне не может быть победителей. Такая война "всех против всех" закончится полным распадом корпорации… Каста разрушается изнутри, когда воины начинают становиться торговцами»1. НА ПРИМЕРЕ ЛЮДЕЙ, ПОДОБНЫХ Перелыгину, становится ясно, что в ФСБ воцарился новый порядок, суть которого заключается в том, что спецслужбы обеспечивают своим офицерам определенную защиту и стабильность, предоставляя им хорошие должности в бизнесе и структурах власти. Однако выдвижение только избранных – вместе с жесточайшей конкуренцией между бывшими коллегами – породило раздор между спецслужбами.